Когда-то давным-давно, в одну из незабываемых суббот, закончившуюся государственным переворотом в некой маленькой (лишь самые подробные географические и политические карты мира были с ней знакомы), но очень гордой стране, двое нечаянных зачинщиков революции были по обыкновению избиты и еле улизнули от глупой и нелепой смерти, грозившей всем, кто попадался на пути уверенно возвышающейся новой власти. Так вот, в ту чудесную субботу Хаагенти взял на себя составление лечебно-культурной программы для оздоровления душевной гармонии пострадавших от людской неугомонности наблюдателей. Не последнее место в списке увеселительных действ занимали карты и вино. В этом демон был консервативен. Или же ненавязчиво настойчив. Рано или поздно должно было сработать, упорство всегда вознаграждается, особенно, когда мироздание устаёт от однообразия и решает уступить, дабы посмотреть, что же в результате из этого всего получится.
В общечеловеческих или же вселенских масштабах трудно судить о том, насколько изменился мир после того, как Метатрон научился играть (а точнее проигрывать) в карты и осушил в качестве расплаты за проигрыш свою первую бочку вина. Очевидно было одно – Хаагенти не намерен останавливаться на достигнутом и не упустит возможности закрепить успех. Удивительно в этом всём то, что такая возможность представилась демону лишь спустя несколько сотен нескучных лет.

Алистер не любил быть бездомным, но периодически это с ним происходило. Если бы профессор прикладной истории верил в такую еретическую ерунду как магия, он подумал бы, что его прокляли. Но Кэрролл не верил, а значит, нависшее над ним непробиваемое облако невезения – всего лишь плод недосыпающего воображения.
С каждым разом новую квартиру найти было всё сложнее, а единственный висперширский отель предпочёл оградиться всеми возможными способами от пожароопасного постояльца. На этот раз от вокзала и парковых лавочек ангела спасло радушие Хаагенти. Однако Алистер не спешил обживать любезно предоставленную Грэхемом комнату, он уже заранее чувствовал вину за то, что может ненароком стать причиной гибели и его жилища, а потому старался убедить себя и гадкую напасть в том, что он здесь всего лишь временный гость. Очень временный и очень гость.
- Генри, я тут немного прибрал, надеюсь, ты не против.
Для демонов пора было выпустить руководство по взаимодействию с представителями вражеской структуры. Среди прочего в этой невероятно полезной брошюре наверняка была бы такая строчка: «Никогда не оставляйте скучающего ангела наедине со своим беспорядком».
Вернувшийся в дом-милый дом, Грэхем был ослеплён сиянием и чистотой. Беспорядок был уничтожен, и даже труп его нельзя было найти, дабы похоронить со всеми полагающимися почестями.
- Ещё я пытался приготовить мясной пирог, но… зато духовка теперь такая чистая, что можно в ней хранить стерильные столовые приборы.
Святая-святых заядлого кулинара – кухня была так же доведена до состояния болезненной чистоты. Казалось, даже те вещи, которым по их природе не положено быть белыми и сверкающими, изменили свою структуру в угоду убедительным стараниям ангела. Даже чугунные сковородки не избежали страшной участи.
К слову, одна из некогда угрожающе-тяжёлых даже на вид сковородок соседствовала с россыпью игральных карт, сложенных аккуратными неравномерными стопками.
- Когда мне стало совсем нечего делать, я позаимствовал твою колоду. Не так-то просто было её найти… Ты решил покончить с азартными играми? Похвально, горжусь твоей силой воли! У тебя в пакете, случаем, не еда?

Иногда в голову профессора Кэрролла закрадывались мысли о том, что если бы он давал детям меньше домашних заданий и, как следствие, меньше времени тратил бы на проверку художественно вырисованных на полях тетрадей гробиков и ромашек, то сколько пользы он мог бы принести миру!
Пока эту самую пользу Алистер сумел донести, не просыпав, только до квартиры старо-знакомого кондитера. Для создания менее корыстного, чем позволено должностным регламентом ангелу, жилище Хаагенти было до верху полно сведений, порочащих честь, репутацию и доброе имя злого гения от кулинарии. Метатрону оставалось только протереть весь компромат от пыли, расставить по полочкам в алфавитном порядке, каталогизировать вещдоки и расчесать гривы всем лошадиным головам, встречающимся то тут, то там за время экскурсии по не такой уж внушительной жилплощади.
Впрочем, на такие подвиги Алистер решался только на чужой территории, у себя же лелеял художественный бардак и творческий беспорядок. Это и было основным отличием дома от временного пристанища. Однако ж, в гостях у Грэхема Кэрроллу было до странного уютно и хорошо, он совсем даже не хотел устраивать истребление грязи и хаотичной упорядоченности, ангелу просто захотелось фисташек и он до последней пылинки не верил в то, что у Хаагенти их может не быть. Проверил всё до последней дырки на пятке носка, но ни одного орешка так и не встретил.
- Ты не в обиде, я тоже, а это значит, что мы оба в чудесном настроении! – жизнерадостно констатировал Кэрролл, изо всех сил улыбаясь. Он не чувствовал вины. Вот совсем. Ну почти совсем. Разве что, самую малость. Так, капельку, в щенячьем взгляде даже и не заметно.
Уж сколько раз Хаагенти хозяйничал в многочисленных квартирах ангела. По мере их сжигания-приобретения, само собой. И Метатрон принимал все те перемены со смирением. Теперь же настал его черёд. Вот только уличить самого себя в свершении акта отмщения было слишком тяжело, учитывая занимаемое Алистером положение в небесной иерархии. Гораздо проще и полезнее для кармического здоровья было убедить себя в том, что Генри расстроен переменами в своём доме, и срочно с головой зарыться в чувство вины и заняться деятельным раскаянием.
Раскаиваться Метатрон начал с самого большого пакета. Пока Грэхем обходил комнаты в поисках хоть какого-то проблеска жизни, профессор прикладной истории и ангел смерти по совместительству копошился в пакетах, извлекая оттуда яства, принюхиваясь, блаженно щурясь и голодно причмокивая.
- Прости, Генри, мне не следовало трогать твои вещи, - очень виновато пережёвывая чьё-то рёбрышко, Алистер потупил взгляд, который упёрся в треугольничек сыра, обжаренный в кляре. Всё с тем же выражением предателя родины, Кэрролл извлёк из сверкающего чистотой шкафа до скрипа надраенную тарелку и принялся выкладывать на неё небольшие порции всего, что приглянулось обонянию.
- Фисташек нет? Очень жаль, - тут эмоциональный окрас сменился на «я очень разочарован, мальчик мой» и в привычной менторской манере профессор водрузил себя на самый высокий в кухне табурет.
- Не этими ли тузами и десятками мы в прошлый раз играли в «Двадцать одно»? То есть, его упрощённую версию, - Алистер потянулся к плите и зажёг конфорку под чайником, мимоходом глянув на своё изогнутое пузатой стенкой отражение.
- Ты ведь знаешь, я не азартен, - сказал Метатрон, отодвинул тарелку и решительно перетасовал колоду.

Интуитивно Метатрон догадывался, что ставки не совсем равны и где-то в районе БДСМ-клуба кроется подвох, но, к его несчастью, Хаагенти ещё не организовывал в этом замечательном местечке просветительные субботы. Алистер воззрился на демона искренней синевой взгляда социопата на грани срыва, запустил свою ангельскую клешню в пакетик с заветным кушаньем и познал дзен. О, это неописуемое ощущение, когда пальцы погружаются в целое ореховое озерцо, которое обволакивает, обнимает перепачканную тысячей видов чернил ладонь, лишённую судьбоносных линий… Счастье было недолгим. Ухмыльнувшись, Генри галантно выдрал пакетик фисташек из мёртвой хватки Кэрролла и водрузил на недостижимый край стола.
- Было бы честнее, если бы свою ставку я назвал сам, тем более, мне есть, что предложить, - в этом месте лицо Грэхема выразило нечто непередаваемо многозначительное. – Тебе ведь наверняка интересно было бы заполучить древний трактат о демонах и всём, что касается их вызова, пленения и контракта!
Впрочем, к концу фразы Алистер, опять-таки по выразительной физиономии демона, понял, что ошибся – книга, за которую многие командующие адских войск стёрли бы с лица Земли не одну цивилизацию, совершенно не интересовала Хаагенти. Размещение Грэхемом себя в пространстве относительно оси Метатрона не осталось незамеченным, но профессор Кэрролл полагал, что комментирование подобных действий только делает их ещё более материальными, а потому умастился поудобнее на стуле под тяжестью чужих ног и придвинул к себе свою половину колоды.
Если быть до конца честным с собой и вселенной – Алистер терпеть не мог конкретно эту игру. Ангельской фантазии попросту не хватало на душераздирающие истории о приключениях двадцати шести карт, то ли дело Генри. Когда подходила очередь Грэхема творить историю, он, само собой, доказывал, что не зря работает в кондитерской с таким названием, а заодно заставлял Метатрона шевелить краснеющими ушами.
На это раз ситуация не слишком отличалась от обычной. Алистер рассказывал красивую и добрую историю о любви, добре и трефовых кроликах, всё шло гладко, и ангел наверняка бы выиграл, если бы не шестёрки бубен.
- … Валет Червей забрёл в глухую чащу Пикового леса, - валет и пиковая девятка, вскрытые и вплетённые в повествование, присоединились к аккуратной стопке уже «рассказанных» карт. Кэрролл побарабанил подушечками пальцев по колену Хаагенти и снял следующую карту.
Любые шестёрки, но бубновые особенно, напоминали Метатрону о евреях, а когда Глас Божий вспоминал о любимых творениях Его, у ангела наступал творческий кризис.
Алистер подумал, затем подумал ещё немножко, понял, что добрая сказка готова скатиться в историю ненависти, зависти и предательства, решил, что не сможет так поступить с жизнеутверждающей историей, с грустью посмотрел на пакет фисташек и сдался.
- Я заеду за тобой завтра в восемь вечера. Надень, пожалуйста, костюм.

Обычно люди не уходят из дома на другой конец города, дабы подготовиться к свиданию, но у профессора Кэрролла уже давно в жизни не случалось ничего обычного, хотя именно такое положение вещей устроило бы его педантичную натуру.
Позавтракав остатками вчерашней роскоши, Алистер промокнул губы салфеткой, мысленно поблагодарил спящего наверху Грэхема за еду, доброту, тишину и отправился в Академию постигать азы и тонкости человекоотношений.

По дороге к своей несокрушимой крепости, в простонародье именуемой кабинетом, Метатрон успел заказать столик в небольшом, но весьма известном ресторане, купить смокинг и распорядился о ещё нескольких важных мелочах. Стрелки больших настенных часов, являющиеся достопримечательностью библиотеки, достигли двухчасовой отметки, когда Кэрролл сверился со списком, убедился, что все разыскиваемые наименования найдены и помещены в тележку. Удивление на лице библиотекарши старалось прикинуться сосредоточенностью, но было принято профессором за аллергическую реакцию на пудру и обезврежено ведром холодной воды в лицо. В этот чудный пятничный день и библиотекарше, и преподавателю прикладной истории предстояло подумать о многом.
Закрывшись в кабинете со стопкой книг, розовые обложки которых дико контрастировали с галстуком-бабочкой, Алистер вооружился перехваченным в столовой сэндвичем, списком необходимых для изучения тем и принялся за работу.
К шести часам он был ужасно голоден, зато знал, как организовать идеальное свидание и завоевать сердце дамы. Небольшая проблема состояла только в том, что дамы, в общем-то, не было, а на внутренние органы Грэхема ангел смерти и вовсе не претендовал. Впрочем, насколько Кэрролл понял из специализированной литературы в кричаще-ярких обложках, некий артефакт, именуемый в дальнейшем «сердце дамы» скорее относился к бонусным последствиям свидания, а значит, являлся необязательным, что не могло не радовать Метатрона, успевшего представить, сколько неловких ситуаций могли бы породить поиски сего артефакта.

Это был очень долгий, полный открытий день, который постепенно превращался в ответственный вечер.
Алистер вышел из нанятого коллекционного ретро-автомобиля, перехватил шуршащий свёрток и поглядел вверх, на окна. В доме было подозрительно темно. Конечно, Генри мог надеть смокинг и отправится в кондитерскую выполнять срочнейший заказ, но Метатрон ни за что бы не поверил, что Хаагенти мог просто забыть и заняться чем-то приятно-повседневным – к примеру, растлением студентов либо распитием спиртных напитков. Решив всё же для начала поискать Грэхема под кроватью, Кэрролл поднялся на крыльцо и постучал. Три раза. Потом позвал хозяина жилища и закрепил тройным стуком.
Дверь распахнулась на пару мгновений, в течение которых Метатрон успел зафиксировать Хаагенти, одетого в, несомненно, парадные носки, вечерний комплект нижнего белья и галстук-бабочку, и тут же захлопнулась перед острым носом Гласа Божьего. Уши Алистера зашевелились от удивления. Он постучал ещё три раза, окликнул Генри и собрался повторить коронное тройное перестукивание, когда дверь (поразительно активная этим вечером) открылась вновь.
- Доброго вечера, Генри, - поздоровавшись, Алистер протянул руку, и когда рука Хаагенти потянулась в ответ, вместо рукопожатия прихватил кончиками пальцев ладонь и коснулся губами её тыльной стороны, склонившись в учтивом поклоне. Досчитал до четырёх, выпрямился и вручил демону букет алых роз в обмен на пакетик фисташек.
Не смотря на всё ещё открытую дверь, Метатрон побаивался делать шаг внутрь, опасаясь, что агрессивная деревяшка затаилась и поджидает жертву. Потоптался у порога полминуты и всё же прошёл внутрь, последовав приглашению.
- Замечательные орешки, - благостно заметил ангел и смял опустевший пакетик. – День прошёл в познании великой мудрости. Не могу сказать, что до конца освоил материал, но, по крайней мере, сейчас я достаточно компетентен в крайне важном для меня вопросе. Давай помогу с запонками, - предложил свои услуги Метатрон, понаблюдав за мучениями Грэхема.
Когда со сборами было покончено, Алистер открыл перед Хаагенти дверь, пропуская того вперёд, и вышел следом. Проследив, чтобы Генри надёжно закрыл дом, спустился к машине и как истинный джентльмен открыл перед Грэхемом и эту дверь. Изнутри пиналось и вопило напоминание о чем-то важном, Кэрролл напрягся.
- Ах да, совсем забыл сказать, сегодня ты выглядишь совершенно…
На этом месте долгий автомобильный гудок напомнил, что все здесь собрались немного для других целей, и тут же заглох. Метатрон поправил «бабочку» Генри, затем себе и только потом позволил демону удобно устроиться в салоне авто.
- Прекрасный, с точки зрения астрологического расположения планет, вечер для устричного ужина и острой приправы, - веско заявил ангел и, чуть помешкав добавил: - Я совершенно не знаю, о чём нужно говорить на свиданиях, в книгах об этом ничего не писали.

- Томов специализированной литературы, - поправил Грэхема Кэрролл. - Я изучил всё, что нашлось в библиотеке по моему запросу.
Рассказывать о неприятностях, произошедших с библиотекаршей, ангел не посчитал нужным. В конце концов, чужое горе - не самый лучший повод для разговоров на первом свидании. Кстати, это знание профессор почерпнул из той самой ненаучной, но крайне полезной литературы.
В салоне автомобиля было достаточно свободного место, но, как давно успел заметить Метатрон, в компании Хаагенти пространство всегда вело себя крайне странным образом, оно сужалось, уплотнялось и создавало впечатление уютной тесноты. Алистер кашлянул и вскрыл пакетик с фисташками.
- Генри, за столетия общения с тобой я успел понять, что ты не всегда говоришь правду, - с буддистским спокойствием наблюдая за плавным скольжением грэхемовской ладони по своему колену, Кэрролл разгрыз орешек. - Но, поскольку свидание подразумевает сближение двух индивидуумов, я не стану делать тебе замечаний.
Левая нога Алистера и правая - Генри соприкасались, а на крутых поворотах прижимались друг к другу так плотно, что можно было сравнивать ткани, из которых были сшиты брюки обоих джентльменов. Кэрролл посверлил задумчивым взглядом ногу Хаагенти, затем переложил пакетик фисташек из правой руки в леву, а освободившейся правой ладонью накрыл колено Генри.
- Друг мой, ты перерыл все мои шкафы в те времена, когда они у меня были, и, конечно же, прекрасно осведомлён обо всём, что касается моего нижнего белья, - излучающе улыбнувшись, профессор протянул демону фисташку.
Машина остановилась и отсутствие каких-либо пищевых ароматов известило о том, что друзья прибыли к парадному входу одного из самых дорогих ресторанов Европы.
Пока Грэхем пижонской поступью магистра кулинарного искусства брёл ко входу в ресторан, Кэрролл отпустил водителя, сказав, что домой они доберутся самостоятельно. Зная о том, что в компании Хаагенти время летит слишком уж незаметно, ангел не стал обременять свою совесть необходимостью ежеминутных напоминаний о ждущем засидевшихся гурманов семейного человека.

Сев за столик, Алистер указательным пальцем подтолкнул в сторону Грэхема меню в переплёте красной кожи.
- Я, конечно, тиран и деспот, но свои вкусовые предпочтения никогда тебе не навязывал, - прозвучало почти по-отечески, даже вспомнилось то прекрасное время, когда деревни были большими, а назойливый демон - одиннадцатилетним. Подошёл официант с бутылкой вина и парой бокалов, настолько чистых, что под определённым углом их просто не было видно. - Но я всё же закажу устрицы, моё свидание должно быть идеальным.
Грациозным жестом (столетиями пьянок натренирован!) взяв бокал с плещущимся в нём напитком, Метатрон мягко улыбнулся демону:
- К тебе. Хорошо, что сегодня не суббота.

Такого с Алистером не случалось уже, пожалуй, лет эдак шесть тысяч. Ангел смерти волновался, переживал и чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя на людях находиться в тарелке, пусть даже и своей, в любом случае было верхом неприличия. Всё потому, что раньше Метатрону никогда не приходилось устраивать свидания. Вот стирать с лица земли целые города грешников – это запросто, устраивать ежеквартальные отчётности и ревизионные проверки – любимое хобби, а вот свидания – бездна информационного вакуума, падать в которую было, честно сказать, страшновато. Поэтому поддержка со стороны Грэхема, пусть и выражавшаяся в крайне неприличных пощупываниях под столом, была очень кстати и принималась ангелом с безмолвной благодарностью.
— О, выбор десерта ты должен оценить! — Кэрролл слегка оживился и даже отодвинул в сторонку ненадолго мысли о последующих этапах свидания.
— Готовили по твоему рецепту. Я взял со всех работников, соприкоснувшихся с твоим кулинарным гением, расписки о неразглашении.
В лучах сверкающего взгляда Метатрона на столе появилось блюдо с аккуратной стопкой блинов, политых кленовым сиропом и прореженных тонкими прямоугольничками сливочного масла. В отношениях ангела и демона блины имели огромное объединяющее значение, поэтому без них свидание никогда не стало бы идеальным.

Интеллигентно промокнув губы салфеткой, Алистер с педантичной строгостью посмотрел на опустевший стол. Пора было переходить к завершающей части вечера.
Поднявшись, Кэрролл поправил пиджак, сделал шаг в сторону Хаагенти и галантно подставил локоть для того, чтобы за него взялись.
— Можем пройтись пешком либо поймать такси. Я решил оставить тебе немного свободы выбора, — что явно было подвигом со стороны Метатрона, который обычно занимался составлением поминутных расписаний для всех и каждого, ибо не мог смотреть, как окружающие тратят драгоценное время на всякую ерунду и бесцельное прозябание. Особенно это касалось смертных.
Выйдя за порог ресторана, Алистер остановился. Так и не выяснив всех тонкостей этикета подобных мероприятий, Кэрролл не мог с уверенностью решить, когда уместнее всего будет перейти к части с поцелуем. Сразу после ужина? Либо нужно подождать полтора часа, дабы не отвлекать организм от, несомненно, более важной пищеварительной функции? А может, эта часть должна быть финальной и сопровождать момент прощания? В таком случае, когда можно считать Генри и Алистера попрощавшимися, учитывая, что обитают они на одной жилплощади?
Сам поцелуй вызывал не в не прекращающем бесполезнейшую мыслительную работу мозге Метатрона ещё больше вопросов. Каким должен быть поцелуй в данной конкретной ситуации? В былые времена Алистер пару раз целовал юного Хаагенти по-отечески в лоб, выказывая тем самым ему своё одобрение. Сейчас подобный поцелуй, скорее всего, пришёлся бы не к месту.
«В кончик носа? В ухо? В щёку? В губы слишком негигиенично, мы ведь только что поели. Поцелуй руки?» — со стороны профессор прикладной истории сейчас напоминал медленно закипающий чайник, слишком уж много мыслей разрывало его сытую голову.
Помявшись ещё немного, Кэрролл извлёк из внутреннего кармана пиджака небольшую фляжку.
— Сейчас я бы не отказался от пары глотков твоего вина.