«Давненько я не брал в руки шашечек…»,- думал главный факер театра «Зеркальная маска» Ваджра Сингх, возвращаясь со службы в свои апартаменты системы пентхаус-люкс в затрапезном районе Виспершира.
Пентхаус он выиграл в русскую рулетку в закрытом клубе. Владелец пентхауса с перепугу ошибся в подсчете прокруток барабана, и единственный холостой патрон вышиб ему мозги. А факиру досталась недвижимость – таково было условие пари. Наличные же деньги у него водились редко, да и те уходили на оплату алиментов. Все, чем он обладал, состояло из сундука с фамильными драгоценностями. Там были: пара рубинов-близнецов каждый величиной с куриное яйцо; изумруд «Хан Баба», владельцы которого неизбежно становились жертвой проклятия касты барменов, у которой этот камень был украден пять веков назад; неограненные алмазы россыпью, добытые незаконным путем из кимберлитовой трубки где-то южнее экватора. Всякую мелочь типа жемчугов, яхонтов,  аметистов и серебряных браслетов Сингх вообще в расчет не брал. Иногда, в самые тяжелые моменты до получки, он относил пару-тройку  камушков в ломбард Шаху, с которым давно приятельствовал. А через некоторое время отыгрывал их обратно в шашки или шахматы. Он выигрывал у Шаха всегда и во всем, это было даже неинтересно!
Познакомились они при темных обстоятельствах. Однажды поздно ночью факир торопился домой, отыграв огненную репризу на каком-то корпоративе. Настроение у него было прекрасное: он не только получил оплату налом, но еще и всласть насмотрелся на мини-юбки и макси-ножки сотрудниц компании.
А дома у блюдца с молоком его поджидала верная подруга жизни очковая кобра Зубейда. Соскучилась, поди, проголодалась без хозяина… Сингх верил в карму и в то, что в следующей жизни он перевоплотится в очковую кобру и сочетается с  Зубейдой законным браком. По сравнению с его бывшими она была воплощением нежности, верности и домашнего очага.
Размышления о превратностях супружеской жизни не мешали ему приплясывать чечетку, притопывать копытами, игриво шевелить рогами под чалмой и напевать последний хит из блокбастера «Миллиардер из чащоб» :
-Jai Ho! Трам-пам-пам…Jai Ho! Трам-пам-пам…Jai Oh! Uh-uh-uh-ooohhh!
Как вдруг… внезапно… из темной-темной подворотни вынырнула согбенная фигура и проскрипела: «Огоньку не найдется?»
От неожиданности Сингх прекратил свои песнопения и защелкал пальцами – из них полетели искры и зажгли не только толстую сигару, протянутую ему незнакомцем, но и все вокруг.
Но это никак не повлияло на случайного знакомого: он невозмутимо затянулся сигарой, и сказал:
«Ну чо, пацан, узнаешь брата демона?"

За долгие годы знакомства Ваджра привык к маленьким странностям своего соигрока по настольным играм. И к его единственной шутке тоже. Поэтому, когда Росситер внезапно появился из-за двери и предложил сыграть в очко, он совсем не удивился. Оба они прекрасно знали, что играть в очко не будут, это было просто что-то вроде приветствия, не более. Иногда Ваджра задумывался, сколько еще веков должно пройти, прежде чем Кеннет научится здороваться по-человечески и стучаться, прежде чем войти. Очко было визитной карточкой Кеннета, по нему его узнавали всегда и везде.
Поэтому факир ничего не ответил, а просто снял змею, пригревшуюся и разомлевшую на его груди, и чалму, приклеившуюся к голове, и посадил первую во второю, чтобы не набросилась на старину Кена. Зубейда отчего-то отрастила на его приятеля большой и ядовитый зуб, впрочем, все жены Ваджры его не любили и подозревали в самых разных пакостях.
-Ох, хорошо-то как! – блаженно вздохнул он, избавившись от тяжелого и жаркого головного убора. Накладные усы он тоже снял и выбросил в мусорное ведро под раковиной. И теперь стоял перед Кеннетом в чем мать родила: в расшитом золотыми огурцами этническом халате и тапочках с загнутыми носами. – Сельдерейный сок будешь? – гостеприимно предложил он другу, хотя прекрасно знал, что тот не будет ни сок, ни другие безалкогольные напитки. Это был его собственный вариант ответного приветствия Кену. Весь цимес заключался в том, что когда он впервые так пошутил, Кен не понял и очень обиделся. И продолжал обижаться впоследствии. Таким образом счет был 1:0 в его пользу, впрочем, как и всегда.
«О_о! Сейчас начнется!» – подумал он, увидев, что губы его  старого друга предательски задрожали и  он уже готов разразиться упреками. Но на этот случай у него всегда с собой было: он быстро вытащил из кармана халата фляжку с коньяком и помахал ею перед носом Кеннета. Нагретый его огненным телом коньяк призывно булькнул, а Зубейда высунула голову из чалмы и от негодования раздула капюшон: она тоже была строгой вегетарианкой и не одобряла фокусы с коньяком.
-Рад тебя видеть, старина, - наконец признался Ваджра, поудобнее усаживаясь в глубокую позу лотоса. – Доставай шахматы, я сегодня в настроении разыграть королевский гамбит.

Ваджра не спал и  не медитировал. Он давно уже потерял всякий интерес к игре. е2-е4, вот и вся премудрость! Никаких вариаций и комбинаций, тупо, скучно и просто.
А вот украдкой брать с доски фигуры было сложно и требовало настоящего мастерства, ловкости пальцев и усилия мысли. Взять-то коня он взял, но куда его спрятать так, чтобы дотошный Шах не нашел? Раньше он прятал фигуры под чалму, но сейчас головной убор был занят Зубейдой. А следующим ходом Ваджра собирался лишить противника слона. Потом – ладьи, и напоследок незаметно присвоить пару проходных пешек. Шах как будто и не замечал, что происходит на клетчатой доске, он был начисто лишен талантов как стратега, так и тактика. Делал ходы как по учебнику и ни разу не проявил оригинальности и творческого мышления.
Ваджра гордился своими способностями к древней игре, которую сам же и изобрел. Это потом ее извратили жалкие недоумки. А как все начиналось! Ваджра придумал многоходовку с обстрелом  противника фигурами. Фигуру разрешалось брать строго двумя пальцами правой руки.  Запрещались попадания между глаз, в третий глаз, в солнечное сплетение и все остальные чакры. Выигрывал тот, кто метнул больше всего фигур и первым отправил соперника в астрал.
Чтобы отвлечь внимание противника от ловкости своих рук, Ваджра постучал по доске и попросил: -Послушай, дружище, не дашь ли мне в долг сотенку до получки? – он прицельно бил прямо в больное место Шаха.  Знал, что тот, услышав о деньгах, сразу же задергается и занервничает.
Первой задергалась Зубейда, она всегда остро реагировала на стук по деревянным предметам. Зашипев, кобра изготовилась к броску.
-Тихо-тихо-тихо! – заворковал факир. –Проголодалась, о несравненная гурия моих покоев? Накося, закуси,свет очей моих! - и он молниеносным движением кинул Зубейде прямо в пасть фигурку белого коня.

-Нее-ее-ет! Нет-нет-нет!!!!!!! -  стонал Сингх, наблюдая за муками своей возлюбленной. - О нет! Звони в реанимацию! – приказал он Шаху, а сам бросился к кобре и прижал ее к своей груди: вдруг придет в себя от теплового шока?!
Но очкастая гурия продолжала агонизировать. Она сворачивалась кольцами и распрямлялась в прямую линию, выгибала истерическую дугу и поникала головой, сморщивала капюшон и вновь раздувала его как десантник свой запасной парашют.
Противоядия не было. Выхода не было. Плана как спасти от полного исчезновения редкий вымирающий вид – тоже. Оставалось умереть самому – как Междун и Умрео  почили в бозе вместе со своими Лолой и Жулией.
Ваджра решил использовать последнее средство: губную гармонику. Бросился к комоду, где под слоем нестиранных носков лежал музыкальный инструмент и схватил его как утопающий хватается за спасательный круг. Приложив его к губам заиграл единственную известную ему мелодию для губной гармошки: хит душескупительного сезона Daft Punk…
Кобра дернулась и затихла. Но буквально секунды спустя мощным толчком извергла из себя злополучного коника и распростерлась у ног своего повелителя. Капелька яда стекла по ее зубу как знак признательности своему спасителю.
Ваджра осторожно поднял ее и обвил вокруг своей шеи. По его лицу огненной лавиной текли слезы благодарности судьбе.
-Шах! – сказал факир. – Ты выиграл эту партию. Ты, мой наиглавнейший, наивернейший, наилучший и самый отвязный сукин сын!