Если утро задалось – значит, оно действительно задалось. Мысль о том, что мистер Ллойд  хочет поговорить с Мортимером одновременно и грела душу тем, что с ним кто-то сам захотел поговорить,  и отпугивала, ибо разговор мог быстро и стремительно перейти в наиболее неприятную колею. Отвертеться никак, а значит топай, дорогой, топай, забудь о благоговейном ничегонеделаньем, заодно отрасти себе вместо бороды сосульку на носу и открой снежную фабрику в сапогах, капюшоне и вообще везде, куда может попасть проклятый уже несколько раз снег.

По пути к академии Чедвик успел не только мысленно получить патент на снежную фабрику в его сапогах, но и порадоваться рождеству. Точнее, тому, что ему может достаться новая пара носков с Джаспером или что-то еще – галстук, например –, но и эти размышления вскоре потеряли свою прелесть, ибо наилюбимейшая Академия Абсолютных и Относительных Знаний была все ближе и ближе, что означало неизбежное.

Придя мальчик-призрак-который-совсем-не-призрак обнаружил у входа помощника ректора. Это означало либо дополнительную беседу, либо же господин Ллойд начал сомневаться, что студенты в силах найти нужный им кабинет.

- Здравст..., - все, что мог выдавить из себя Морти,  закашлялся от холодного воздуха и чихнул просто так в воротник куртки, в который, в конечном счете, уткнулся носом.

Призрак не очень любил ждать. Особенно когда ждёшь невесть чего, будто с моря погоды. Ведь неясно, кто из прохожих кто – студент или просто куда-то спешащий смертный? Дилемма, однако.
Ждать просто невыносимо. Ты стоишь, полностью отдавшись во власть своим мыслям и чувствам, обдумывая такие вечные мысли как ответ на самый главный вопрос жизни и вселенной, почему солнце не холодное и о голубизне чувств вон того мимопроходящего. В общем, на данный момент, в голове у Лестера была одна большая помойка из всевозможных идиотских вопросов и не менее идиотских ответов. Вот к чему приводит бездействие людей и не особо людей, любящих быть всячески занятыми.
Бенедикт настолько погряз в своих мыслях и переживаниях, что совершенно не заметил подошедшего студента.
Бегло глянул на кучерявого (во всё ещё кипящей всевозможными мыслями голове призрака проскользнула мысль, что студенту будут к лицу ромашки… много ромашек) юнца, кутающегося в свою куртку и иногда покашливающего.
В обязанности помощника ректора входила так же и забота об учащихся. И как бы Лестер не любил детей, с этим он был вынужден банально смириться. Видя замёрзающего человека с покрасневшими от холода щеками, призрак поневоле вспоминал свою человеческую жизнь. Ох, казалось, уже прошел десяток лет, а может и более.
Мысли витали в голове, создавая бесконечный водоворот, грозящий захлестнуть призрака с головой, если он, хоть на минуту забудет о жестокой и холодной реальности, вернувшись в солнечные дни бесконечной зубрёжки, работы и ещё раз зубрёжки. О времена, о нравы!
Чёртовы глупые воспоминания. Ненужные мысли не редко выбивали твердь из-под полупрозрачных ног Лестера. И это его порядком нервировало. А всему виной этот, тьфу, ректор. Парень уже привык к тому, что во всех своих бедах он приходит к одному и тому же выводу: «Все беды от начальника». Начальник, в представлении призрака всегда должен быть твёрдым в своих решениях, напутствовать и показывать путь истинный всем тем заблудшим душам, которые на своём рабочем месте сбились с заданного курса и начинали отчаливать в собственное вольное плаванье. Именно такой человек (или любое другое существо) должен всем заправлять, аккуратно дёргая за ниточки в обширном кукольном театре мира сего.
Но, увы, столь тонкая натура как Бенедикт, с столь привитым чувством любви к своим занятиям, страдала от отсутствия такого же трудоголика, но повыше чином. И данное отсутствие практически целиком и полностью заставляло призрака быть более равнодушным к работе. А это, ой как плохо.
Прошло, как казалось, более часа, прежде чем на горизонте появился второй студент. А, точнее, студентка. И первое, что бросилось в глаза призраку – розовые сапоги. Ярко розовые. До невозможности розовые.
Во всё той же голове Лестера, розовый подобен огромному и яркому знаку «стоп», знаку отвращения и негативного отношения к объекту, который был связан с данным цветом.
- Ну что же, дети – Призрак ещё раз окатил взглядом, полным плохо скрытого презрения и отвращения новоприбывшую девицу, которая самым нахальным образом стряхивала снег со своей одежды прямиком на помощника ректора. Странно как снег с таких ярких сапог, не вобрал в себя этот отвратный цвет. – Ллойд ожидает вас в своём кабинете
Развернувшись на каблуках, Бенедикт быстро стал продвигаться к кабинету вышеупомянутого Ллойда. Быстрее доберёшься – быстрее сдашь детишек. Быстрее сдашь детишек – будешь свободным и, возможно, на сегодня лишишься возможности видеть эту «горячо любимую» физиономию ректора.
- Можете меня не спрашивать о причине, по которой вы были вызваны сюда. Меня не осведомили.
И не особо нужно было осведомлять, жизнь, в каком бы смысле это не звучало, и без того была не слишком-то радужной.
Лестер подошел к дубовой двери, за которой скрывался заветный кабинет своего начальника. Трижды постучав костяшками пальцев по холодной поверхности, так и не дождавшись разрешения войти, призрак толкнул дверь, жестом приглашая студентов войти первыми.

Отредактировано Benedict Lester (23.07.13 13:19:53)

Похоже, Беда решила отправить письмо о своем приближении ровно тогда, когда на горизонте появилось что-то ярко-розовое.  Конечно, с приближением этого ярко-розового нечта стал как-то различаться силуэт. Однако нечто ярко-розовое, которое вскоре оказалось сапогами младшей студентки, все еще не спешило дать шанс переключить взгляд на что-то другое. Мортимер всегда странно относился к ярким цветам: ему, вроде бы, и было все равно, но стоит посмотреть и крындец, из яркого цвет превращался в ядовитый. Так и сейчас – казалось, если отнести сапог на ближайшую фабрику, из него извлекут ранее невиданный химикат. Розохреноминикадий, например.
Парень так и смотрел на зловещие сапоги, пока по дороге к кабинету не встретился с взглядом девочки-«ромашки». От этого жуткого взгляда ему тут же представилось, как его кладут на стол, перевязывают скотчем и пересаживают ногу на место руки, а руку на место ноги, ухо оказывается вместо носа, с ним еще долго что-то творят, а в конце  хладнокровно дают умереть (и не закричишь же – язык пришили на пятку).
В итоге, когда помощник ректора безмолвно пригласил пройти в кабинет, а голове уже на всю звучало что-то наподобие  «Там-там-та-дам… там-тадам-тры-ы-ы-ым-дры-ы-ы-ы-м» вместе со звуком чего-то отпиливаемого, Морти пролез в кабинет быстрее всех и чуть не споткнулся на пороге. Треклятые пороги.
Уже подойдя ближе к столу, Чедвик замер. И пинком под зад стала совсем не упавшая со стола елочка. Письмо от Беды пришло, даже скорее огромная посылка. Огромнейшая посылка.
Попятившись назад и подтолкнув вперед себя обладательницу розовых сапог, Мортимер почувствовал, как его пальцы дрожат, а второе Я начало подыскивать варианты дальнейших действий (пока что самым осуществимым было найти в городе местного Габбинала и, собственно…).
Заметив в кабинете еще одного пассажира тонущего корабля, парень истерически улыбнулся и принялся с грандиозной скоростью грызть ногти.

Кем же он был?
Бенедикт знал его, точно знал. Это был второй помощник ректора, нанятый «в помощь», но неясно кому, самому Ллойду аль Лестеру. Но, этот Сэмптон, который доселе был вполне приятным в общении человеком (а именно человеком он и был, у Бенедикта нюх на демонов, а ангелом он не мог быть просто, потому что… не мог) нынче покоился в кресле ректора, в луже вязкой и уже холодной крови.
Рой назойливых мыслей вмиг пропал невесть куда. Наверно, на затворки сознания, как обычно. Вместо, уже практически привычного тихого гула от мыслительных процессов в его черепушке, крутился лишь одна мысль: «никто не должен узнать кто это».
Весьма логично, что это именно Бенедикт является убийцей, ведь убитый был сопомощником, как и сам призрак. И не менее логично предположить, что причиной убийства была банальная ревность или тяга к работе, которая ограничивалась вторым помощником. В любом случае, данная ситуация довольно сильно била по самолюбию Лестера.
Он вошел в кабинет последним. Хотя, помимо двоих студентов и гордо восседавшего трупа за столом ректора, казалось, был кто-то ещё. Призрак бегло окинул приевшийся до самой призрачной печени, кабинет. Видимо…
Входные двери мягко скрипнули и сразу закрылись, а в кабинет ректора вошел ещё кто-то. Нет, всё-таки не показалось. Обернувшись, помощник ректора увидел за собой весьма миловидную девушку. И пусть он проработал достаточно долгое время в Академии, в лицо он знал далеко не каждого преподавателя. И именно эта девушка попадала в категорию ранее виданных, но всё же, незнакомых учителей.
Небольшая паника, с каждой минутой нараставшая внутри Бенедикта, норовила выскользнуть из-под чуткого контроля и проявить себя в самый неподходящий для этого момент.
Конечно, призрак мог скорчить рожу очень опечаленного работника, жалеющего, что был убит хороший знакомый или просто стоять в уголке и тихо делать вид скорбящего и убитого горем. Увы, Бен был очень хорошим и правдивым человеком по жизни и таким же призраком после неё.
Показать свою панику, которая всё ещё норовила вылезти, значило только одно – признаться в убийстве.
Вот он, минус его характера. Страх загонял его в угол, заставляя сжиматься, как огромная собака заставляет сжиматься маленького котёнка (трижды тьфу!). Лестер настолько привык скрывать свои эмоции и чувства, что в момент, когда истина должна выйти наружу, он не знал как правильно отреагировать.
- Никому не выходить из комнаты! – С плохо скрываемыми нотками страха в осевшем голосе, прикрикнул призрак.
Чёртов, чёртов Ллойд! Где его черти носят, когда он явно знал что у него в Академии дел невпроворот?

Отредактировано Benedict Lester (05.08.13 16:43:21)

Наблюдая за махинациями детских рук, мастерки орудующих иголкой с ниткой и ножичком, Мортимер даже не понимал с какой чудовищной скоростью все больше и больше раскрываются его глаза, становясь не на шутку похожими на идеальную окружность, а его зубы начинали грызть не то что ногти, а пальцы. Сказать, что данная ситуация пугала его – значит, забрать у демона иголку и собственноручно зашить свой рот, потом повесить амбарный замок и попробовать выдавить из себя хоть звук, находясь в вакууме. Что можно после этого услышать? Ничего.

И сейчас, крепко вжавшись в стену, Мортимер бы был рад пройти сквозь нее и бежать, бежать, куда глядят глаза, не оборачиваться и не переставать, даже если в легких закончится воздух. К сожалению, это ему не удавалось и просто сбежать – облом, опять же. Абсолютно бесполезная затея. К тому же, после этого на него могли бы повесить труп и в буквальном смысле красное словцо, находящееся на столе и до которого Мортимеру пока не было дела.

Голосу помощника ректора удалось вывести Чедвика из оцепенения. Но голос произвел на Чедвика одну догадку – мог ли он расправиться с тем, кто (парень не помнил, кем именно был этот человек) сейчас восседал в кресле? Слишком уж у него взволнованный голос. Ведь это мог быть конкурент призрака. А учительница, чье имя как нарочно вылетело из головы Чедвика, строчащая что-то в своем блокноте? Она появилась внезапно, будто хотела удостовериться, что ее работу вовремя заметили, но ее увидели. А девочка, которая абсолютно спокойно и бесстрашно пришивала пуговицу трупу? Такое спокойствие может иметь только тот, кто убил.

Немного успокоившись, Мортимер осмотрел и труп, и стол.  Зацепок не было видно с такого расстояния, но подходить ближе парень пока не решался. Это все больше напоминало фильм, просмотренный много лет назад и многие детали которого уже выветрились из головы и теперь, как у одного из героев фильма, в кудрявой голове вертелась мысль о том, что об этом нельзя знать полиции, ведь далеко не все пытаются выяснить мотивы убийства и найти того, кто на самом деле убил, а вот свалить вину на тех, кто первыми нашли труп – дело милое. Вина на невиновных и, глядишь, все забудут, самое главное – закрыть дело и дальше отдыхать, время от времени изображая какую-либо деятельность.

- Надо спрятать труп, - тихо произнес Мортимер, стараясь не показать свой не по-детски дрожащий голос, но он видел, что его услышали.

Знать, как на такое заявление отреагирует то или иное существо невозможно. Можно только гадать на воображаемой ромашке, как в детстве, когда ромашка была настоящей и лепестки которой, в отличие от воображаемой, имеют обычай заканчиваться.

Отредактировано Mortimer Chadwick (14.08.13 21:22:38)

Ещё раз в подступающей с угрожающей скоростью панике на лице, оглядев труп, невинно лежавший верхней окровавленной частью тела на столе, призрак сделал пару шагов назад, вжавшись в стену спиной.
- Он что, умер? Я думала, это джем!
Его презрительно-язвительная сторона личности, так тщательно скрывавшаяся где-то глубоко внутри, ненадолго взяла узды правления над Бенедиктовым разумом в свои подлые ручонки и показала себя практически во всей красе с помощью пары фраз.
- Конечно это джем. Только я тогда – крёстная фея с пурпурными крыльями и розовым плюшевым единорогом в руке.
Попади Лестер в подобную ситуацию при жизни, можно было бы с уверенностью сказать, что его тело пробивает озноб, потеют ладони, ступни и подмышки. Но призраки не потеют, а про озноб и вовсе можно забыть. Но физические проявления его паники не ограничивались на этом. Он будто чувствовал, что вот-вот прямо сейчас его желудок делает замысловатые виражи в животе, норовя выпорхнуть, словно животрепещущая птичка с нервным тиком.
- Надо спрятать труп
Ох, зря это было сказано. Бенедикт и без того хотел было уж трезвонить на всю комнату, созывая круглый стол для подробного доклада о занятости каждой находящейся в этих стенах личности в течение последних пяти часов. Но подобные фразы лишь подстёгивали это желание и увеличивали подозрение. Ведь курчавый парень, который доселе упорно ассоциировался с охапкой ромашек теперь пал под главное подозрение. Ведь весьма искусный план, обладать миловидным личиком и вообще аурой пай-мальчика, а за спинами у окружающих подло устранять всех, кто пал в немилость. Хотя, девочка, кажется, её звали Клодия, была тоже весьма подозрительной… какой ребёнок, даже будучи демоном в неоново-розовых сапожках, спокойненько подойдёт к трупу, пришьёт ему пуговку, а затем ужаснётся, плетя всякую белиберду? Тут явно что-то было не чисто. Видимо, эти двое юных студентов были в сговоре. Ведь не зря их сюда вызвали, явно за жестокое нарушение дисциплины или чрезмерное отличие от остальных учащихся в этих древних стенах. Мол, убийство послужит тонким намёком, что бы к ним не приставали.
План убийства цепочкой выстраивался в совершенно запуганной призрачной голове. Бенедикт боком обошел всё столпотворение у дверей и вновь прижался спиной, но уже к книжным шкафам со стеклянными дверцами, что по другую сторону комнаты. Панический страх до кончиков пальцев захватил Лестера, заставляя несчастного шептать себе под нос что-то в духе «это они, это всё они».

Проснувшись в свои обычные шесть утра и не обнаружив Кристофера в комоде, Кэрролл отправился будить Грэхема, дабы хотя бы от кого-нибудь в этом доме получить свой законный завтрак. Трижды постучав в стул (первый деревянный предмет, нарисовавшийся на пути ангела, в комнате с таинственно исчезнувшей дверью), Алистер оглушительно чихнул, затем повторил процедуру ещё семнадцать раз, чем наконец разбудил хозяина дома. Под сонно-неприличное ворчание барахтающегося в одеяле Хаагенти, Метатрон засмотрелся на своё отражение в давненько немытом окне. Не то чтобы профессор был подвержен нарциссизму (статуи имени себя не в счёт), но некое таинственное сияние над головой привлекло внимание. С удивлением ангел обнаружил, что над его каштановой макушкой покачивается ослепительно подмигивающий нимб, а сквозь пижамную рубашку топорщатся самые что ни на есть крылья. Тем временем Грэхем как раз выбрался из-под одеяла, за что был одарён инспектирующим взглядом.
― Генри, у тебя хвост, ― сообщил Кэрролл с той самой интонацией, по которой преподавателя прикладной истории можно было отличить от любого другого человека разумного.

Съеденный завтрак улучшил настроение, но, к сожалению, ничего не смог сделать со странными симптомами подозрительной болезни. Попытка дозвониться в городскую больницу провалилась, как и пять последующих, но звук несмолкающих сирен намекал, что причина не отвечать на звонки у рыцарей ватки и шприца наверняка уважительная.
Оценив сложившуюся ситуацию, Алистер принял единственно верное решение – закрыл себя и Генри на карантин. Судя по воцарившемуся в доме весёлому настроению, карантин оказался именно тем, чего Наблюдателям для счастья не хватало.
Поиграв немного с Хаагенти в карты на раздевание и лишившись обоих носков, профессор спешно вспомнил, что у него же контрольные не проверены! Поставив банки Грэхему и себе, Кэрролл с головой нырнул в работу. И плавал в этом освежающем прорубе, пока на контрольной мисс Уиллоу не закончились чернила.
― Генри, у тебя есть ручка?
― У меня есть целых две ручки-загребучки!
Увернувшись от озвученных ручек, Алистер решил рискнуть и на незначительное время покинуть карантинную зону.
― Я принесу тебе чего-нибудь вкусненького, ― пообещал Кэрролл Хаагенти, запирая входную дверь снаружи на все замки.

Добравшись до академии, профессор облегчённо вздохнул. Передвижение по городу в таком камуфляже далось нелегко – тридцать девять слоёв шалей, шарфов, туник и прочих текстильных извращений, которые удалось накинуть на плечи, немного маскировали пробивающиеся сквозь всё трёхметровые крылья, но привлекали не меньше внимания, к тому же цилиндр, который был на пару размеров больше необходимого, хоть и не выпускал нимб наружу, но интриговал прохожих таинственной подсветкой.
Немного отдышавшись, Алистер отправился в свой кабинет. Пополнив запас ручек, Кэрролл подумал, что надо бы проведать Ллойда, вдруг и у него злосчастная болезнь проклюнула, а он, бедолага, сидит тут без банок и карантина.
Именно беспокойство за старого (во всех смыслах) коллегу после тройного стука и тишины в ответ позволило профессору не обратить внимание на то, что дверь изнутри заперта.
― Прошу прощения за вторжение, ― торжественно провозгласила ворвавшаяся в кабинет груда тряпья, увенчанная цилиндром.
― О. Мистер Лестер, мисс Кентон, доброго вам дня, ― заметив Мортимера, проделывающего нечто странное со стеной, профессор добавил: ― Мистер Чедвик, я уже проверил вашу контрольную и должен отметить, что справились вы, как всегда, превосходно. А кто это там, в кресле? Судя по затылку, мистер Сэмпсон, если не ошибаюсь?
Кэрролл подошёл ближе к ректорскому столу, дабы убедиться в верности своей догадки. Убедился, а заодно увидел оставленное кровавое послание, следы детских ладошек на окровавленных папках и не менее кровавые отпечатки на канцелярском ноже. Укоризненно посмотрев на Клодию, Алистер сказал:
― Мисс Кентон, мама ведь читала вам сказку про Дороти и трёх медведей не просто так, а чтобы вы никогда не оставляли улики, которые могли бы помочь дать ответ на вопрос «Кто сидел на моём трупе?».
Мельтешение и мерное биение о стену немного отвлекало, поэтому профессор подошёл к Мортимеру и успокаивающе погладил того по курчавой макушке.
― Ну, мистер Чедвик, вы ведь призрак, а значит, смерти бояться вам уже незачем. К слову о призраках, мистер Лестер, я бы не отказался от чашечки чая, ― в подтверждение своим словам Алистер трижды оглушительно чихнул.
― Насколько я успел изучить реакции горожан на неожиданные трупы, обычно они пытаются своих усопших соседей расчленить, сплавить в реку или же закопать на каком-нибудь пустыре. Что планируете вы? ― начать задавать вопросы Кэрролл решил издалека.

Слишком увлеченно продолжая лезть на стену, Мортимер и не заметил появления в комнате еще одного свидетеля и, почувствовав на своей макушке чью-то руку, начал отбивать зубами не то чечетку, не то похоронный марш. Возможность разобрать отбиваемую мелодию или же хаотичное щелканье едва ли можно было окружающим, про Чедвика и вовсе не было смысла говорить. К зубам присоединились и еще больше похолодевшие руки, а потом и быстрый взгляд на обладателя руки, следом был облегченный вздох. Мистер Кэррол с неоспоримой для Чедвика силой убеждения. Немного хрипло поздоровавшись и оглядев Кэррола, Мортимера лишь удивительная подсветка кэрроловского цилиндра, но черт знает эту моду и кто там что придумывает.

Далее последовал вопрос. Что они собираются делать? Дикое желание ляпнуть про побег и потом делать вид, что ничего не было, но голос разума (или же это поселившийся в голове говорящий хомячок?) победил и Морти промолчал. Даже облегчение от убежавшего в закат напряжения не давало дать достойный ответ. Действительно, что делать? Все приходившие в голову варианты либо были нереальны либо просто не подходили, тут даже волшебный кролик из цилиндра не поможет.

Отделившись от стены и пройдя армейским шагом до середины комнаты, заодно и вновь посмотрев на труп, Чедвик нахмурился, что при других обстоятельствах выглядело бы даже в каком-то роде мило. Однако же компания двух неживых и нескольких живых не радовала, а в особенности еще больше мрачности добавляла  такая деталь, как оставленные отпечатки пальцев детской руки на окровавленном (хотя Мортимер, едва отрываясь от покрытия пурпурных пупырышек при разговоре с мистером Ллойдом и замечал, что в кабинете неплохо бы смотрелось что-то красное) столе.

Посмотрев на своих сотоварищей, а заодно и на чайник, заманчиво выпускавший из своего носика, живой призрак деловито поправил ослабленный узел галстука и прочистил горло.

- Для начала я предлагаю открыть окно, ибо из-за недостатка кислорода мой мозг отказывается работать, - говоря это скорее самому себе и сам не понимая зачем призраку воздух, парень подошел к окну и открыл его. Действительно, воздуха тут не хватало.

За тысячелетия своего существования Метатрон привык относиться к смерти философски – куда ни пойди, везде кто-нибудь постоянно умирает. Вот и сейчас мистеру Сэмпсону пришло в голову умереть в кабинете своего начальника и это его суверенное право. В такой ситуации можно лишь пожать плечами и вызвать полицию. Впрочем, Алистер заметил, что жителя Виспершира никогда не торопились сдаваться властям, сначала они предпочитали хорошенько запутать следы, себя и всю ситуацию, и лишь потом предоставить доблестным служителям Закона возможность распутать намертво затянутые нити, связывающие мотивы, улики и подозреваемых.
― Что вы, Бенедикт, всё не так уж плохо. Не Конец Света, а всего лишь одна неожиданная, но вполне рядовая смерть, ― Кэрролл ободряюще улыбнулся призраку, правда, сей дружелюбный мимический выверт так и завяз в текстильной пестроте шарфов.
Оставшись в компании Мортимера, Клодии и трупа, профессор еле удержался от рефлекторного желания прочитать собравшимся лекцию на какую-нибудь актуайльнейшую тему. Что-то вроде «Роль отвёртки в революционных настроениях народных масс» или «Институт предсмертных записок в современной криминологии». Впрочем, Алистер сдержался и всего лишь почесал невыносимо зудящий кончик носа. Нечто в его состоянии неуловимо изменилось в худшую сторону. То ли температура тела преступила предусмотренную этикетом отметку в сорок четыре градуса по Цельсию, то ли очередной ледниковый период наступил гораздо раньше ожидаемого срока.
Зябко поёжившись, профессор обошёл стол ректора три раза по и против часовой стрелки. Кровавая надпись интриговала и наводила на еретические мысли. Буквы «з» и «д» в эмоциональном письменном вопле совершенно точно были Кэрроллу знакомы, но в виду огромной базы всевозможных почерков, хранившейся в его памяти, идентификация конкретного автора была крайне затруднена.
Возникший в кабинете Ллойда Лестер в компании чайника, полного кипятка, приятнейшим образом отвлёк профессора от раздумий.
― Подарки – замечательная традиция, ― согласно покивал цилиндром Кэрролл, отпивая из маковой кружки ароматный напиток. ― В особенности меня интригует способность людей дарить друг другу проклятья и неудачи. Всего лишь пара злых мыслей, корыстный интерес и всё, подарок превращается в тёмный артефакт.
В полнейшей тишине лёгкое позвякивание серебряной ложечки о фарфор казалось громким колокольным звоном. Холодный воздух из открытого окна в мгновение ока стиснул собравшихся в своих леденящих объятиях. Алистер закашлялся, что-то в ангельском организме перемкнуло.
― Боюсь, Бенедикт, если я сниму верхнюю одежду, мы окончательно потеряем мистера Чедвика, если вы понимаете, о чём я, ― Кэрролл многозначительно повёл крылом под толщей тряпья, на секунду из-под одежды показался край белоснежного крыла. ― ВЫ УБИЛИ МИСТЕРА СЭМПСОНА?
Неожиданно для самого себя Метатрон перескочил на божественные частоты и произнёс свой вопрос с той самой интонацией, которой физически невозможно не подчиниться.
― Прошу прощения, это всё болезнь, ― смущённо зарывшись носом в кружку, профессор икнул.
― Мистер Чедвик, прикройте окно, а то ПРОСТУДИТЕСЬ.
Новый приступ кашля скрутил Кэрролла, заставляя того ловко жонглировать кружкой и блюдцем, спасая их от неминуемого падения на пол с летальными последствиями. Откашлявшись, Алистер заметил цепкий взгляд Клодии на своём одеянии.
― Мисс Кентон, вам не СЛЕДУЕТ ВООРУЖАТЬСЯ НОЖНИЦАМИ в людном месте, это опасно.

Примечание: капс – включившая функция Гласа Божьего. Когда Метатрон вещает в этом режиме, всё им сказанное вам нужно немедленно претворять в жизнь активными действиями.