Свежим морозным утром декабря двадцать четвертого числа симпатичная призрачная девочка Патти Вудроу никак не могла определиться, какую коллекцию ей стоит продолжать собирать: то ли фарфоровых бегемотиков, то ли вязанных солдатиков. Что, в общем, означало только то, что первые займут почетное место на каминной полке и будут увеличивать численность, а вторые отправятся в кладовочные закрома на ближайшие две недели. Вполне возможно, что по истечении данного срока мнение Патти поменяется, если конечно это не случится уже завтра.
Оба войска прибыли из тюрьмы стеклянных шкафов и выстроились в две шеренги на широком столе в гостиной. Патти придирчиво обозревала их и тихо бубнила: Амнистирован, подходит, этот вот красивенький, принят, а у тебя голова отвалилась!
  В конечном итоге победили солдатики, военная справедливость восторжествовала, и мисс Вудроу принялась тщательно выстраивать шерстяные ряды над камином по росту, и чтобы соответствовало скороговорке: Каждый садовник желает знать, где зарыт покойник.
  Кто-то спросит, какой же цвет должен быть на букву «П». А никакого! – ответит Патти, потому что на букву «П» солдатик должен быть Последний.
  Вдруг солдат на букву «П», не устоял на шерстяных ногах и, растолкав товарищей, полетел вниз, умудрившись приземлиться не рядом, а внутри камина. Привидение по фамилии Вудроу полетела за ним и, оказавшись головой в камине, вдруг решила полюбопытствовать, поднять голову и посмотреть, что же находится в дымовой трубе. Лучше бы она этого не делала, потому что труба, кажется, собрала в себя всю черноту, грязь и скорбь мира. Кажется, раньше она вообще не замечала, что в ее собственной гостиной находится камин, воспринимая его лишь как полочку под милые сердцу сувениры, а тут он вдруг разверзся черным провалом на самом видном месте, как целый вход в Нарнию. Похоже, его еще и чистить надо.
– Аууу! – как в темный лес отчаянно прокричала Патти. В ответ тонкой струйкой ссыпался мелкий пепел (пролетев прямо через нее, между прочим!) и девушка понеслась вызывать самого нужного в этот момент мастера, попутно радуясь, что с очаровательным мастером еще и поболтать можно будет. Надо бы слетать в магазин за печеньем, - размышляла радостная Патти, позабыв о жаждущих ее внимания солдатиках. Потом сразу же можно будет разжечь камин с прочищенной трубой, чего тянуть-то, ведь не просто так она его решила чистить. Эх, заживем с Малышом, будем каждый вечер камин топить.
  И в мыслях юного привидения уже закрутились ярким калейдоскопом картинки, изображающие толпы гостей, которые пожелают провести зимний вечер у жаркого камина за разговорами, печеньем… И глинтвейном! Надо будет варить глинтвейн. – решила Патти. Ведь подпитые гости намного разговорчивее и смогут поведать тучу разных сплетен.

Отредактировано Patty Woodrow (17.01.14 14:24:59)

Солнечный морозный день как никакое другое время хорошо подходит для очень многих вещей. Например, для того, чтобы поиграть с приятелями в снежки или слепить снеговика, чтобы отправиться на городской каток или просто прогуляться по городу, любуясь целым каскадом длинных сосулек, свисающих с крыш. Если же вы не любитель активных телодвижений, то ясный зимний день тоже прямо таки создано для вас, потому что ни в какую другу породу года домашний плед не бывает таким тёплым, кресло уютным, а чай вкусным. Это, конечно, всё правда, но бывают и исключения. И именно этим исключением на свою беду оказалась Мисти. Вышедшая из возраста ваяний снеговиков и боёв снежками, не любившая праздных прогулок и катков (любой каток – это очень и очень много ненавистной воды и плевать, что она заморожена, Мисти такими глупостями не проведешь!), на дух не переносившая такого популярного трио как "чай-кресло-плед", Джевел хмуро брела по очищенному от снега тротуару, глядя себе под ноги. Вид не радовал. Зимние ботинки мало походили на любимые кеды и даже их ярко-оранжевые, цвета разжиревшей на пестицидах морковки, шнурки не могли спасти ситуации.
И за что мне всё это? – горестно вздохнула девушка и, достав руки из карманов красного пуховика, свернула с дороги к знакомому дому. Она мельком глянула на садового гнома, стоявшего возле крыльца. Розовощёкий карлик, засыпанный снегом по самые свои уши, широко улыбался, но даром – Мисти и не подумала ответить  взаимностью.  – Всё не так. Всё совсем-совсем не так.
И Джевел знала, что была абсолютно права. Зима не задалась. А ведь как год начинался! Сколько много хорошего он сулил! Кардиолог, убийства, почти готовый план взрыва городской мэрии. И что?
- Да ничего! – обиженно пожаловалась Мисти гному. – Ничегошеньки!
Кардиолога поймали, план провалился, убийства закончились. А ведь она догадывалась! А ведь она подозревала! А ведь ей этот прощелыга, оказавшийся маньяком, давно не нравился. Да толку? Всё прошло мимо неё и даже последняя вечеринка, которую устраивали Аддамсы, ничего не принесла, кроме разочарований. Взбесившийся торт издох, пунш был пролит, а импозантно-смуглый незнакомец, так интригующе-жарко дышавший в её левое ухо, куда-то исчез без следа. Жить стало скучнее. В довершение всех бед ровно три дня назад Джевел была злодейски схвачена прямо посреди улицы своей соседкой, оттянута в закоулок и как-то совсем неожиданно для себя оказалась обязана выгуливать соседского Малыша каждый день в течении недели. Как у Патти выходили подобные манипуляции оставалось только удивляться. Удивляться и выгуливать мохнатую живность. Впрочем, у Малыша был один замечательный плюс, который признавала даже Мисти: Малыш был псом, даже не псом, а Псом со всеми вытекающими. И хотя девушка сильно сомневалась, что эта собака способна хоть кому-то навредить (ну, разве что, не заметив, сядет нечаянно сверху), всем городским кошкам это было совершенно невдомёк. К вещей радости студентки, с мстительной радостью наблюдавшей за тем, как наглые кошачьи морды исчезали со скоростью света, едва только примечали могучего сенбернара.
- Хоть какая-то от него польза. – доверительно сообщила девушка лыбящемуся гному и, шмыгнув раскрасневшимся от мороза носом, постучала в дверь. Никто не ответил. Мисти постучала ещё раз и, так и не дождавшись хоть какой-то реакции, толкнула дверь. Та гостеприимно открылась.
- Совсем бдительность потеряли. – проворчала студентка, скинула с головы капюшон и зашагала по ковровой дорожке, оставляя после себя тут же превращающиеся в лужицы следы. 
- А, вот ты где! – Джевел увидела хозяйку дома, едва ступила за порог гостиной.  – Я вот…
Из камина что-то чихнуло, грохнуло, шлепнулось и загорелось. Горящее что-то было очень знакомым.
- Триша?! – удивилась Мисти.  – Стоп, что это я? Нашла, чему удивляться. Ну, подумаешь, Триша, ну, подумаешь, чистит камин, ну, подумаешь, голова у неё горит. – что-то в это цепочке смутило девушку, она на мгновение задумалась и тут до неё дошло. - Горит!
Храбрая студентка кинулась к стоявшей рядом вазе, не задумываясь выбросила букет оранжерейный роз и, подскочив к трубочисту, перевернула спасительный сосуд. Комнату заволокло паром.
- Так-то!  - победно отметила Мисти, но тут же сникла: в клубах развеивающегося пара по-прежнему весело и задорно продолжала гореть тришина шевелюра. Джевел озадаченно почесала макушку. Руку согрело приятное тепло. Поражённая внезапной догадкой девушка глянула в зеркало и удивлённо икнула: её собственные волосы, с которыми ровно секунду назад было всё в полном порядке, теперь горели не сгорая, да ещё ярче, чем у Оз.
- Ик! - повторила Мисти. - Ик-ик!
Нет, ну мало того, что я тут горю, так ещё и икота напала! - возмутилась девушка. - Спокойно! Если нельзя легко справиться с одной проблемой, будем справляться с другими. Как избавиться от икоты? Надо, чтобы меня испугали!
Джевел, шмыгая красным от мороза, в тон своего пуховика, носом, пламенея неопалимой шевелюрой, с изрядно округлёнными от всего переживаемого глазами, кинулась к хозяйке дома, вцепись в её плечи и, встряхнув для убедительности пару раз, закричала ей в лицо:
- Патти! Сделай мне страшно!

Последние несколько недель выдались напряженными. Как Мор, так и Джорджия, получили по рыбке-известию от Хаоса. Апокалипсис наступает, мол, действуем по плану. Вот и пришлось Готорнам вкалывать, как проклятым, дабы ни один уголок Веспершира и окрестностей не остался без их внимания. Законченных вариаций разных болезней было с десяток. Еще столько же остались на стадии прототипов, но Мор пустил в дело и их. Какой толк в умении лечить эти болячки, если все равно миру крышка?
Однако распространение заразы – дело нелегкое, их по почте не разошлешь. Мор, конечно, выдвигал и такую идею, но сестрица отмела её еще на стадии предположения. Не для того она, видите ли, приняла участие в жребии, чтобы марки облизывать. В итоге пришлось оббегать город, сливая заразу в воду или распыляя в воздухе.
В начале Джо заметил, что сбросил пару фунтов. В конце он уже напоминал издевательскую копию Иеронима – сунулся, побледнел и обзавелся кругами под глазами. Круглосуточная беготня по городу, с забегами домой, где созревали болезни, и на работу, превратили Готорна в затюканного невротика, готового сорваться на любого, кто косо взглянет. А косо смотрели практически все, что угнетало еще больше. «Срывалки» не хватало.
Сегодня был первый день, когда в расписании Готорна было только 2 пункта: «работа» и «дом». Правда, предстояло сменить дежурного врача, но, в сравнении с недавней беготней, это казалось едва ли не выходным. Да и первая волна заболевших, по прикидкам Мора, должна была нахлынуть завтра. Сегодня наверняка будут лишь «стандартные» случаи: отравления, бытовые ожоги, может быть пара переломов. С этим уж как-нибудь справится.
Зевая и беспрестанно почесываясь (неужели он пал жертвой своих же изобретений?) Готорн пришел на работу. Заполнил бланки и, захватив из кабинета кружку, пошлепал за кофе.

Сейчас Мисти отдала бы многое, даже, пожалуй, недавно приобретённую под большим секретом и любовно хранимую под подушкой тротиловую шашку, лишь бы только отделаться от компании, в которой она находилась и которая дружно тянула её в больницу. Причин для такой небывалой для Джевел жертвенности было несколько. Во-первых, Триша. Так уж повелось, что встречи Мисти с трубочистом в цилиндре никогда и ни к чему хорошему не приводили. Мисти знала, черные кошки, перебегающие дорогу - это ерунда, женщина с пустым ведром - глупости, залетевшая в окно птица - ничего серьёзного, но вот если к вам залетела с пустым цилиндром наперевес перебегавшая перед этим дорогу  Оз - всё, быть беде, сушите доски, пишите завещание.
Надо было сразу валить, - хмуро подумала студентка, пропуская мимо ушей радостное щебетание Триши и покосилась на причину номер два - Патти. - Тоже мне, помогла. Никакого толку.
В доказательство собственных мыслей Мисти очередной раз громко икнула. Нет, икота, конечно, не самое страшное в жизни, куда как хуже, к примеру, неконтролируемое чихание, но, всё-таки, девушка предпочла бы не ходить по улице в подобном состоянии. Над тем, почему икота волновала её куда как больше, чем пламенеющая шевелюра, Джевелл не задумывалась: мысли плавно перетекали к причине номер три - пункту их назначения.
Студентка тяжело вздохнула, икнула и посмотрела на светлое двухэтажное здание, к которому все они подошли. Городская больница - одно из тех мест, которые Мисти на дух не переносила. Прочная неприязнь зародилась давно и была тесно связана с исследовательской деятельностью Джевелл, которую она развернула, едва выбралась из пеленок. А что будет, если ткнуть шпилькой в розетку? А почему нельзя трогать разогретый утюг? А кто сказал, что нельзя бросать в ванну включенный тостер, когда купание в самом разгаре? Пытаясь найти ответы на все эти вопросы, Мисти, в конце концов, всегда попадала в больницу. Чаще всего просто так, профилактики ради, но сути это не меняло. Время шло, Джевелл росла, умнела, наконец поняла, что эксперименты с электричеством - это совсем не её, но неприязнь к людям в белых халатах так и осталась.
- А, может, не надо в больницу? - жалобно возразила девушка, глядя в спины уходящих вперёд подруг, но тут же устыдившись своего жалобного тона, снова нахмурилась и зашагала по хорошо знакомому больничному коридору.
Ладно, раньше зайдём, раньше выйдем.
- Дай я.
Мисти решительно оттеснила Тришу в сторону, вцепилась в другой рукав личности докторской наружности и выдала ёмкое и суровое в своей краткости:
- Горим! Спасайся кто может! -  затем задумалась на мгновение и раздосадованно поправила себя, - Ик! Спасай кто может!

Триша лучезарно улыбалась направо и налево, строго придерживаясь того принципа, что любое место можно заполонить радостью и любовью, стоит лишь улыбнуться. Вкупе с обугленным цилиндром, останки которого Оз решила похоронить на заднем дворике вместе с нечаянно раздавленным комаром, огненной - в буквальном смысле - шевелюрой, она, вне всяких сомнений, производила немалый фурор среди страдальцев, болезных и прочих сирых и убогих пришедших в этот храм здоровья. По крайней мере, половина прекратила держаться за животы, стонать и охать по той простой причине, что нельзя одновременно изображать из себя смертельно больного и выпучивать глаза на необычную процессию, шествующую по больничным коридорам.
Надо сказать, в больницах Зидекиэль редко обреталась и была не совсем привычна к интерьеру и белым халатам.
- У вас ремонт, да? - все спрашивала девушка, оглядываясь по сторонам, - Вы, когда закончите, зовите меня: я вам стены бесплатно раскрашу, шарики нарисую! И котят, - подумав добавила Триш, - Безвозмездно! - добавила она еще одно слово, вспомнив, что люди особенно падки на загадочного зверя по имени Халява.
- Доктор, лечите нас! - оказавшись в интимной обстановке медицинского кабинета, заявила мисс Оз, - Мы го... - дальнейшую тираду прервало шипение огнетушителя, и пена, напрочь игнорируя пожар на голове, принялась сползать и набиваться в рот, - шошы. Тьфу. Это была профилактика? Вы так всех пациентов дезинформируете... - поняв, что что-то она сказала не так, Триша задумчиво забрала услужливо предложенный шампур и повертела им в ухе, - Дезинфицируете! Вот! Точно!
Тут до нее дошло, что в руках - опасное, довольно-таки острое металлическое приспособление для ковыряния в ушах. Правда, зачем добрый доктор (милейшая улыбка, только волосы надо бы помыть, решила Патриция), надел на ковырялку маршмеллоу, оставалось для нее загадкой. Равно как и причина, по которой он держал ковырялку над головой Зидекиэль, а потом - не поверите! - съел подгоревшее лакомство, как ни в чем не бывало. Триш с подозрением изучила собственную металлическую палку: так оказалась несколько более многофункциональной, чем ангел подозревала.
- Вкусно? - с надеждой спросила она у врача. Не получив ответа, решила, что да, вкусно, и, взяв пастилку, не без опаски нанизала на Устройство.
- Мисти, сядь и получай удовольствие! - посоветовала подруге Триш и принялась жарить маршмеллоу на волосах у Джевел, надеясь, что та не отберет эту вероятно вкусную штуку, а возьмет собственное Устройство и собственную зефирку, - здесь на всех хватит, правда, доктор?